 |
|
Валерий Мацулевич
Биография Родился в 1983 году в Лиде. Закончил Новогрудский торгово-экономический техникум по специальности «Бухгалтерский учёт и аудит». Работал на предприятиях ОАО «Лакокраска», «Лидский завод электроизделий». Печатался в газетах «Принёманские вести», «Лидская газета», журнале «Неман». Автор сборника "Струны души".
Стихи
Человек со свечой (навеяно ролью О. Янковского) Человек со свечой – Кто он? Куда он идет? Какова его цель? Он – сын огня небес. Он должен пройти свой путь. Донести свечу. Под ногами человека лужи и грязь – Но он идет вперед, А навстречу человеку дует ветер в лицо – Но он несет свечу. Защищает ее, прикрывая от ветра рукою, Словно самое в жизни что есть у него дорогое, Пламя греет ладонь, в утомленных зрачках отражаясь, Будто свет не свечи, а души самого человека. И свеча все горит, все горит, не погаснет, Словно блеск маяка, кораблю указавший дорогу, Словно Божья рука, человека ведущая к цели, Словно лист сентября, расписавший унылую осень… Опускается ночь. Все трудней не споткнуться. Не упасть во мрак. Не остаться в нем. Начинается дождь. Человек улыбнулся. Он прошел свой путь. Он донес свечу.
Струны души
Днем ли дурманят нездешние чары, Или же ночью не хочется спать – Струны души, словно струны гитары, Вдруг начинают тихонько бренчать.
То зазвенят в молодецком угаре, Выдав лихой приблатненный аккорд, То выжгут сердце в тоскливом пожаре, Будто бы табор цыганский поет.
То на манер заструятся восточный, Скрытую мудрость стремясь донести, То полоненною птицею-строчкой Свет и свободу рванут обрести.
То замурлычут про образ закатный Или расплачутся вместе с дождем, То переймут колокольный набатный Звук, проникающий в отшибный дом.
Смейся, душа, с глупой жизни и смерти, Трудно смеяться – по-вдовьи рыдай, Вой, точно вьюга нарядами вертит, Лишь зачехленная не умолкай.
Мне летчик сказал…
Мне летчик сказал: «Научившись летать, Уже не летать будет сложно». Я знаю – стихи наловчившись писать, Уже не писать невозможно.
Пусть мне говорят, что стихи – лишь мираж, Займись поважнее делами – Я рифмой ввинчусь, выжимая форсаж, Туда, где бисквит с облаками.
Неважно, что к небу быстрей долетит: Строка иль стрела самолета. Изъята навеки, душа там лежит – Поэта душа и пилота.
О вдохновении
«Лентяй поэт, - так скажет вам дурак, - Под ношей строк прерывно он не дышит. Стихи писать – так это же пустяк! И то не он, а вдохновенье пишет!»
Да, вдохновенье, что послали небеса, Тот ветр, что кораблю отчалить крикнет. Так что ж, коль ветер есть и вздулись паруса, То вся команда безмятежно дрыхнет?
Утро года молодого
Утро года молодого. Елка дразнит полумрак. Нету звука ветра злого С завыванием собак.
Лишь снежинки, словно слухи Из-за сказочной черты, Словно маленькие духи Чистоты и доброты.
Не кружат в бою неравном, Не снуют, не мельтешат, А торжественно и плавно К моему окну летят.
Уж не елки ли кудесный Пересвет сюда привлек Этих путников небесных Заглянуть на огонек?
Я хотел бы причаститься Благодати их святой, Да не смогут здесь прижиться, Если впустишь на постой.
А снежинки, мысли слыша, Чтоб развеять грусть мою, Не успев осесть на крышах, Знак деревьям подают.
И деревья, как сестрицы, Серебрят кору ветвей, Чтобы с елкой породниться В неге праздничной своей.
Война
Опять война. Опять десант Снежинок в воздухе кружится. Отходят самолеты-птицы. Стоит сугроб – подбитый танк.
Того гляди и затрещат Солдат-морозов автоматы, Пойдут ветра швырять гранаты И мины льда путь запретят.
Но зря, Зима, Весны числом Фронтов вы начали движенье. Вас ожидает пораженье, А вашу армию – разгром!
Ветру
Ветер вверх по деревьям влез, Хочет солнце сорвать с небес, Хочет ветер порвать струну, Хочет ветер вспугнуть весну.
Хочешь, ветер, ты править сам, Быть, как солнце, царем небесам, Чтоб не смела мешать струна, Чтоб ушла навсегда весна.
Только, ветер, зазря ты лез, Трудно солнце сорвать с небес, Не порвешь ты в душе струну, Не вспугнешь во дворе весну.
Яблони
В ряд валки облаков марта граблями Над жилыми домами уложены. А в тени домов маются яблони - Бесприютны, жалки, неухожены.
Словно нищие вверх подцерковные К небу вечному, где птицы носятся, Воздевают ветвей руки черные, И как Богу они Солнцу молятся:
– Посмотри, как мы долей обижены, Как улыбкой твоей не ободрены, Зимним хамом-морозом унижены, Жадной стужей осенней обобраны.
Нас дразнили снежинки, вниз прыгавши, Лед сердитый взирал подозрительно, Только вьюга костлявою пригоршней Нам швыряла подачку презрительно.
В прошлом были мы глаза отрадою. Где теперь то былое обличие? Награди за страданье наградою - Возврати торжество и величие.
Чуть прикрыты мы снега лохмотьями, Словно простыни клочьями рваными. Дай надежду скрыть срам зимы-осени, Дай одежду, весной-красой тканую.
Покажи нам свой лик между тучами Не вполсилы, а так, чтобы золотом. Порази холод копьями жгучими, Схорони, защити нас от холода.
Вылей реки тепла, чтоб стремилися К каждой трещинке, к каждой веточке, Чтобы соки внутри пробудилися В каждой жилочке, в каждой клеточке.
И тогда мы детьми благодарными Светлым летом с большими минутами, В твою честь, Солнце доброе, данными, Запестрим ярких яблок салютами(нь).
Грустная красота
Красота среди грусти. Лето в путах дождя. Марш-июнь в нотном хрусте. Обертон сентября.
Чем серей и грустнее Фон асфальта, домов, Тем сильней, зеленее Шарм деревьев, кустов.
Приодеты, умыты, Вид гламурен, непрост – Как в глубинку с визитом Делегация звезд!
Словно в псевдопустыне Блеклой, злой, городской Гроздь оазисов стынет В этот слякотный зной.
Слив гуашь с небосвода, Тем, кто видеть горазд, Показала погода Гармоничный контраст.
Есть в молчании слово, В невидимке – черты, В грустном, как и в веселом, Кровь течет красоты.
Летнее утро
Утро коснулось, как фея, Ночи больного чела, Та улыбнулась, светлея, Цепи недуга сняла.
Кошкою черной сбежала, Жабой упрыгала прочь, Коброю спрятала жало Хворь, донимавшая ночь.
Взглядом василиска лютым Вызвана была она, Чтоб не случилось минуты Той, где любовь суждена.
Жадными выпив глотками Солнечный теплый отвар, Ночь появилась пред нами В кружеве утренних чар.
Стала юна и пригожа, С гибкостью движется стан, Гладкая чистая кожа, Щекам не нужно румян.
Витязя-дня повстречала, С милым пошла под венец… Завтра все будет сначала, Ну а сегодня – конец.
Август
Полнит жарой воздух август-затейник. Душно. И многие дома сидят. Не вышел во двор даже ветер-бездельник И без движенья деревья стоят.
Видимо, слишком гнетутся тоскою, Что скоро золотом сбросят покров. Солнца ведомые жарким конвоем, Движутся люди по зоне дворов.
Быстрым потоком, пыля свои шины И оживляя скоростью день, Мимо стремглав пробегают машины – Может, как людям, им хочется в тень.
Скука скитается сирым бродягой, Который с котомкой куда-то идет. И, подбегая облезлой дворнягой, Мне одиночество лапу дает.
Сонные мысли бредут непослушно, Нет у них цели и смысла в них нет. И на душе так же вяло и душно, Как и на улице в этот момент.
Только стучится осени в двери, Солнечных дней предвещая конец, Светлых часов вычисляя потери, Август – последний лета гонец.
Осеннее
Осень. И на сердце вновь тревога. Свитер, как кольчуга, давит грудь. Грустный дождь, поплакавши немного, Помогает лету вновь уснуть.
Лист зеленый медленно линяет, Отпуская синий в неба высь, Только желтый цвет он оставляет, Чтобы франтом в воздухе кружить.
В моду входит хмарь и непогода. Ветер бьет ладонью по лицу. Как решила кутюрье Природа, Желтый с серым осени к лицу.
Хоть и редко, но еще бывает, Как от матери отставший сын, День, из лета выпавший, мелькает – Теплый, светлый, но совсем один.
Я вдыхаю аромат осенний: Запах грусти и опавших крон. Пью вино осенних впечатлений С горьким вкусом тягостных времен.
И глядя на серых дней картину, Что дождем стекают не спеша, Вспоминаю Шукшина «Калину», Как желает праздника душа.
Расписная тоска
На осеннем пиру, На осеннем балу Небу платье мазнул Злой завистник в золу.
Высоко над землей, Над сиротством полей Осень гонит табун Ветрогривых коней.
Златогубой листвой Выпив солнце с небес, Опьяненный, уснул Жизнерадостный лес.
Учит петь дирижер Тихих шорохов хор. Расчудесным панно Проступает узор.
Довершив свой узор До штришка, до мазка, Мне заглянет в глаза Расписная тоска.
Осень-international
Посудной лавкой разгромила лето Нахалка-осень, как индийский слон, И пред глазами в компенсацию за это Встает-растет многонародный Вавилон.
Дождь-англичанин, чопорно и строго На тело города напялив смокинг-тень, Выводит важно на прогулку тучу-дога, Прогулка эта может длиться целый день.
Месье ветер, как щеголь увлеченный, В каком бурлит вином шампанским кровь, В наряды пестрые призывно облаченным Цыганкам липам пылко шепчет про любовь.
Гер листопад считает бережливо Купюры денежные – листья во дворе, Чуть отхлебнет порой из лужи – кружки пива – И возвращается вновь к денежной горе.
Муса-паук, как террорист исламский, Готовит сети против мирных жертв, А рядом тополь – матадор испанский, С мулетой красною весь напряженный нерв.
И что поделаешь, но иноземцев стая От сентября пробудет и до декабря… На чужаков глазами чистыми взирает, Спокойно наша белорусская земля.
Осенний снег
Снег в октябре - каприз погоды… Все чаще катаклизмы у природы Бывают в наше время скоростей. От времени не отставая И быстро осень догоняя, Бежит зима, дыша в затылок ей.
Бежит шальным, безумным бегом, Объятая вся холодом и снегом. Все ветер, ветер, словно песнь завел; Он осени кладет снег плотным Бельмом в глазу зеленовато-желтом. Все снег и снег! Как черт хвостом намел!
Залазит в душу раздраженье, Но все-таки нельзя без изумленья, Смотря на холст природы, видеть то, Как на травы еще зеленом полотнище Нарядное осеннее кострище Пожарной снежной пеной залито.
Ноябрь
На ноябрьском одре без стонов и слез умирают веселые краски. Их уже не вернуть у преддверья во Тьму и Белесую Смерть. Кто-то порчу наслал на Природу тайком и боится огласки, Пряча в складки тумана себя и остывшую твердь.
Крик шагов по сырой тишине не достигнет врага или друга. Только ты и Ноябрь, и торчат неопрятной щетиной кусты. В этом гриме пейзажа исподлобья взирает округа, С депрессивно-небритым лицом в темных пятнах отжившей листвы.
Глыбой серого неба осень держит печали, что к сердцу привились У бредущих понуро под зонтами-щитами людей. Вены голых деревьев с капиллярами сучьев на руках проявились И на плечи спадает пот холодный каскадом дождей…
Отхандрит, отмертвячит, отболеет, отноет, отринет. Зацветет и запахнет, отогреется, станет дышать… До Весны все листки на стене календарь мой откинет. Время ветром подует с лугов и поставит печать.
За окном
Осерчав на прием бессердечный, Первый снег превратился в нули, Тянет щупальца дождь бесконечный К беззащитному горлу земли.
С голодухи раззявили лужи Ненасытные, жадные рты. Их прилежно машины утюжат, Чтоб закрыть, но старанья пусты.
Чьи-то грезы на небе продажно В белый флаг посшивали платки. Только кот-старожил бродит важно, Будто все для кота пустяки.
Снежный барс
Снежный барс прилег, довольный, Солнце шкуру серебрит, Веки смежил сон спокойный И в желудке не урчит.
А вчера рычал, метался, Молотил бока хвостом, За добычею гонялся Обезумевшим котом.
«Сторонись, что есть живого! Нападу и разорву!» – Зычный глас вселял тревогу, Страшно б стало даже льву.
Жертвы немощны проклятья, Он догнал ее, вскочил И в холодные объятья, Как у смерти, заключил…
Снежный барс прилег, довольный, Солнце шкуру серебрит, Веки смежил сон спокойный И в желудке не урчит.
В замке Зимы
Замок Зимы архитектор создал без порока, Здесь все в причудливо-радостном стиле барокко, Шик, куртуазность, витки, кружева и узоры, И сквозь бойницы на нас устремленные взоры.
Восхищайтесь ли вы, возмущайтесь ли вы – Так принято в замке Зимы.
В замок Зимы по приказу капризной хозяйки Можно войти только в шубе, пальто иль фуфайке. Это на входе проверит суровая стража, Коль ты ослушник – холодными путами свяжет.
Восхищайтесь ли вы, возмущайтесь ли вы – Так принято в замке Зимы.
В замке Зимы ты не сыщешь презренного злата, Но серебром феодалка несметно богата. Вот оно! Вот оно! Всюду лежит под ногами. Здесь можно смело ступать по нему сапогами.
Восхищайтесь ли вы, возмущайтесь ли вы – Так принято в замке Зимы.
В замке Зимы кружат вальс деревянные дамы, В странном пристрастии к ангельским ризам упрямы. Смех их кокетливый в воздухе вмиг замерзает, Легкими блестками дамам на платья спадает.
Восхищайтесь ли вы, возмущайтесь ли вы – Так принято в замке Зимы.
В замке Зимы на стихи заменяется проза, Ну а хозяйка давно любит Деда Мороза, С ним обожает в потемках под звуки метели Вместе молочные пробовать чудо-коктейли.
Восхищайтесь ли вы, возмущайтесь ли вы – Так принято в замке Зимы.
Новогоднее
Сойдутся стрелки целоваться На мост двенадцати часов, Обняв друг друга, может статься, Всем раздадут свою любовь. «Ы» операцию» закончив, Момент… «Иронию судьбы», Горят экраны среди ночи Огнями праздничной гульбы. Давайте ж ёлки новогодней Отсветы в сердце переймем Молитвой тайной благородной!
Там, за гранью
Ткет паук свет луны в небесах, Ходят стрелки кругом на часах, Там, за гранью привычного быта, Все лежит на особых весах.
Там играют на флейте мечты, Там влюбленные дарят цветы, Там фонтаны фантомных фантазий Не стыдятся своей красоты.
Там художник рисует портрет, Там слагает песню поэт, Там сказанья о древних героях Из забвенья выходят на свет.
Там далекие звезды близки, Там покинули двери замки, Там в глазах твоего отраженья Новогодних гирлянд огоньки.
Там смешались с реальностью сны, Там незримые нити видны, Там условности твердых законов Не действительны и не нужны…
Прииссяк свет луны в небесах, Так же стрелки идут на часах, Опускают свой занавес тучи, Как деревья в дремучих лесах.
Полет на дельтаплане
Я волнуюсь, как перед свиданьем. Ты попробуй в нее не влюбись – Заманила своим обаяньем – Нет, не дама – Прекрасная Высь.
Где ж достойный скакун, что к Прекрасной Прямиком отвезет во дворец? Тот скакун – дельтаплан, то бишь транспорт Для шальных романтичных сердец.
Разговор про пилота отдельный. Он сегодня мой лучший кумир, Он ведь мой проводник в параллельный, Чуть страшащий, загадочный мир.
Перед первым полетом томленье, Время-стрелка замедлило бег, Шалый пульс, ледяное волненье, Громкий рокот и быстрый разбег.
На земле дельтаплану обрыдло – В небеса, как кутила в загул. Встречным ветром мне дух перешибло, Словно чистого спирта хлебнул.
Ярче чувства, насыщенней краски. Вдруг скакун закусит удила? Или это Горыныч из сказки Развернул два зеленых крыла?
В дельтаплане нет тесной кабины, Здесь простор от небес до земли, Словно крылья твои – не машины, Ты мечтал – и они отрасли.
Кресло летное – трон небосвода. Как Господь восседаю на нем. Здесь пьянящее слово «Свобода» Наконец стало явью – не сном.
Мне пилот показал птичьи стаи, Что нас раньше в расчет не брали. Эти птицы под нами летали, Мы сегодня и птиц превзошли!
А внизу городок, а не город, Городенок, не увалень-град. Он отсюда прелестен и молод, Молод, словно столетья назад.
И пускай не гигант, не столица – Искры жизни он тоже не чужд. Вот автобус, как жук, копошится, То бишь транспорт обыденных нужд.
Я с презреньем гляжу на автобус: У него не орлиная стать, Он, бедняга, рожден, чтобы ползать, Я сегодня – рожденный летать!
Мы снижаемся, наш, к сожаленью, Завершается летный маршрут. Это, кажется, было виденье, Срок полета всего пять минут.
Пять минут в бесконечность стремленья. Пять минут красоты неземной. Пять минут для второго рожденья. Пять минут для свиданья с мечтой.
Вдруг меня посетила догадка, Меж собою в родстве почему Участь зека «сидеть» и «посадка»: Я на землю сажусь, как в тюрьму…
Направляюсь к своей остановке. Гаснут свечи, окончился бал. И становится как-то неловко, Что я неба клочок не украл.
Без презренья гляжу на автобус: Он трудяга и что с него взять, Мы вновь оба рожденные ползать, Но хоть изредка надо летать.
Космический турист
Наконец я исполнил былую мечту, Что приснилась в фантасто-модерновом сне, – Я туристом космическим к звездам лечу. Что на выбранной трассе препятствием мне?
Притяженья земного мобильная связь? Ультраскоростью старта нажму ей отбой! Перегрузок коварных болотная вязь? После яростной схватки скажу ей: «Долой!»
Прочь отбросив смешной, повседневный магнит, В роботелом скафандре свободой дыша, Походя, невесомое тело парит, Левитирует с телом подруга-душа.
Голос сердца двоит, обходя космолет, Двуполярности чувства конфликт не решит: Чутким сталкером в Зоне опасности ждет, Гарри Поттером к тайнам волшебным спешит.
В поле зренья гигантская Космоса тень Надвигается грозною «черной дырой». Апокалипсис Мира, Предел-Судный день Не сумеет похвастать породистей тьмой.
Вот шарахнулся будущий блиц-метеор, Как Галактики сонной встревоженный нерв Наглым гостем земным, что в ее скрытый двор Заглянул, разгадать коды двери сумев.
Вот туманит гипнозом Луна-экстрасенс, Клоны-флюиды света в сознание шлет, Обещает заманчиво сотни чудес, Сфокусировать взгляд на другом не дает.
Вот шикарное шоу, грандиозный парад – Это, четки во время полета за грань, Единенные звезд мониторы горят, Проводами меж них – мироздания ткань.
Словно точки Вселенской сети, не шаля, Меж собою наладить пытаются «мост», Наш излюбленный сервер – планета Земля – Потонул в Интернете бесчисленных звезд.
Ах, Земля! Да тебе никакая модель Не посмеет соперницей быть в красоте! Здесь стремительно ночью сменяется день – Подтвердит, кто летал на моей высоте.
Снизу день. И планеты расцвел интерфейс, Придекорился в гамму различных цветов: Малахиты лесов, позолоту степей, Лазуриты морей, перламутр облаков.
Не иссякнет палитры хмельной круговерть, На мозги цветомузыки льются дожди. Караоке бы к ней – песню радости петь. Нет ни горя, ни зла…Но постой! Погоди!
Снизу ночь. Мегаполисов мрачные лбы Заболезнились сыпью тревожных огней, Как окурками жизней в ногах у Судьбы, Как сигналами бедствия сверхкораблей.
Отыграл в иллюзорную синь Океан, Темным, злобным пятном в одночасье зарос. А я верил тебе, Копперфильд, как болван! Твои воды посолены волнами слез!
Много создал вещей техномаг-человек, Что в эйфоро-экстазный приводят восторг, Но здоровья, гармонии, счастья на всех Он создать, к сожаленью, пока что не смог.
Если… Если где-то царит весна, Значит, где-то зима страшна. Если кто-то расцвел в лице, Плачут где-то в другом конце.
Если кто-то: «Ура! Нашел!», То другой потерял и зол. Если свадебка здесь идет, Значит, где-то сейчас развод.
У кого-то родилась дочь – У кого-то на сердце ночь. У кого-то постель в деньгах – У кого-то вся жизнь в долгах.
Вот такой у судьбы закон, Хоть жесток и циничен он. Не создашь ты ему помех, Чтобы счастье признало всех.
Горе
Занавешено окно. Всюду черное сукно. В ритуальных тусклых чашах Ядовитое вино.
В хмурой вазе нет цветов. На ковре засохла кровь. На стене афиша фильма Про несчастную любовь.
Весь в огне рогатый лоб. Опускают сверху гроб. Птица мерзкая горланит, Раздирая криком зоб.
Липкий пот на волосах. Уши грязнут в голосах. Маскируются под мебель Тролли скандинавских саг.
Давит груз на волю плеч. Батарею портит течь. Довершает все, сорвавшись, Подвесной Дамоклов меч.
Радость
Скучковались сны над целью – Белоснежною постелью, Что стоит, лучом омыта, Колпаком от зла укрыта.
В сладких снах – друзьях постели – Мчит весна на карусели; Испускает свет сусальный Стол рождественско-пасхальный;
Рвет крючок златая рыбка; Солнцем теплится улыбка; Льется звонкая монета С лотерейного билета…
Сны под куполом не тают, Все резвей, шустрей порхают: Вот пути в края-безбеды; Будят трубы весть победы;
Ластик в жизни трет помарки; Некто добрый шлет подарки; И звучит, лаская сердце, Беззаботный смех из детства.
Ненависть
Опостылевшее солнце больно режет глаза. Тормозов колодки душат не сдающуюся ось. Оскотиневшие ноги бьют шагами асфальт. Из кармана ножик прется, приготовившись колоть.
Пепелят прицелы-взгляды светофоров-убийц. Ветер стонет, изрыгая грязнообразную «мать». Адохвостые котяры рвут на части жар-птиц. Пистолет в руках скучает, приготовившись стрелять.
Имидж виселиц-капутниц у фонарных столбов. На хребтах домов по туче, ждущей повода ломать. Волколаки воют скопом – жаждут чьих-то голов. Бомба злится в чемодане, приготовившись взрывать.
Душегубец-воздух травит исподволь организм. Непокрытые колодцы зрят, кого бы им сожрать. Молот мыслей направляет мрачный неофашизм. Клацака танцуют зубы, приготовившись кусать.
Любовь
Светится башня созвездьем огней. Свет их, июльского солнца сильней, Волосы гладит, ладони нежней, Жарких ночей, что угольев черней;
Мило дурачится с кланом теней; Губы целует воскресших камней; Шеям обрызганных дождиком пней Дарит колье, сделав капли ценней;
Хочет понять разговоры корней, Тело ракиты обнять потесней, Семенем ломких лучей мини-дней Лоно поляны наполнить полней;
Путь помогает сыскать поверней, Письма в пути написать покрасней, Жалеть и прощать, видеть пристань ясней… Светится башня, все сводится к ней.
Пустота.
На стене, на иконке не спрошенной, Васильком расцвела чистота. На душе, как на полке заброшенной: Ни добра и ни зла – пустота.
Вместо песни – собака залаяла, Вместо радужных дуг – белый мел, Хоть отправил я к дьяволу дьявола, С Богом Бога впустить не сумел.
Лунные обещания
Чертям полночным весело. В душе темно. Луна дорожку свесила В мое окно.
Подсовывает под ноги: Ступай скорей! Подмигивает, подлая. Не верю ей!
Зовет медовым голосом На шаткий путь: - Хандру остриглым волосом Свою забудь.
Не дрогнет под подошвою Над бездной сход, К несбыточно-хорошему Тебя сведет.
Гробницы дряхлых кратеров, Морей пустых Сотру, тебя обрадовав, С ланит своих.
Исчезнет первозданная Седая пыль. Откроется желанная Иная быль.
И сгинет, побежденная, Былая тьма, И рухнет, отворенная, Во тьму тюрьма… –
Чертям полночным весело. В душе темно. Луна дорожку свесила В мое окно.
Подсовывает под ноги: Ступай скорей! Подмигивает, подлая. Не верю ей!
Моя смерть Смерть приходит к человеку, Говорит ему: «Хозяин, Ты походишь на калеку, Насекомыми кусаем…» А.Н. Заболоцкий
Я паду звездой печальной, Колоском в просторе хлеба, Дозвучу строкой финальной – Бес земли, избранник неба.
Будет смерть совсем нестрашной, Будет смерть как ясный вечер, Как закат зарею красной Приобнимет мягко плечи.
Обнадежит, скажет нежно: «Отстрадал, поэт, довольно, Не придет беда как прежде, И тебе не будет больно.
Не проси у дел прощенье, Что их прочерк не заполнил, Раз я здесь – предназначенье Ты свое уже исполнил.
Путь тебе не будет новым – Ты всегда стремился к выси: Достигал волшебным словом, Отпирал ключами мысли.
Так давай, взмахни крылами, Кануть в небо попытайся. Мы не рухнем вниз камнями. Ну, смелее, собирайся!».
Желание
День уснул в колыбели, Не прощен, не обнят. Вот бы чуть красивее Засмущался закат.
Вот бы чуть покрупнее Ночь вскормила звезду, Лунный окунь резвее Плыл по небу-пруду.
Вот бы более пряный Нес букет ветерок И водицы утряной Был вкуснее глоток.
Вот бы солнце теплее Распалило камин, А заря поалее Заискрила рубин.
Вот бы более бодро Свет с душой говорил, Вот бы более щедро Мир нам радость дарил.
Где взять краски?
Я бы тоску перекрасил оранжевым цветом – Чтоб веселила. Я бы тревогу пустую раскрасил зеленым – Чтоб успокоить. Я бы разлуку раскрасил, не думая, красным – Стала б любовью. Я бы раскрасил войну людофобную в синий – В мирное небо. Я подлецов всех мастей перемазал бы в черный – Чтобы заметней. Я бы все злое раскрасил, наверное, в белый – Чтобы очистить… Где взять краски?
Бывают дни…
Бывают дни, когда всю жизнь Подальше хочется послать, Когда душа велит запить, А не бороться и искать.
Когда не пишутся стихи И пропадает аппетит, А телефон, как знак тоски, Пылясь на столике, молчит.
Но стоит выглянуть в окно, Когда ночь стелет тишину, А небо сажею черно, – И ты увидишь там звезду.
Ее лучистый, мягкий свет Ласкает нежно небеса – И забывается на нет Поганой жизни полоса.
Пока горит моя звезда, Я верю: счастье не уйдет, Не кинет раз и навсегда, А полоса – она пройдет.
Блок – удар!
Если судьба вызывает на бой, Наносит удары – стань в стойку душой, Чтобы внутри ты вовремя смог Поставить защиту: Удар – блок.
Стой до последнего, не уступай! Губы закусывай, зубы сжимай, Матом ругайся, кляни чертов рок, Но не сдавайся: Удар – блок.
Если спасения нету от бед, Глянь на них как через несколько лет: Что было бурей – уже ветерок. Об этом подумай: Удар – блок.
Ты хорошенько к беде приглядись, Шансы прикинь, а потом размахнись; Р-р-раз эту тварь! Да что было сил! Блок – удар! И ты победил!
Старатель
Где речка севера бежит, По далям разгоняя воду, Старатель согбенный сидит И промывает в ней породу.
Проходит час, за ним другой, Ну а порода все пустая. Когда же миг пробьет такой – Сверкнет крупица золотая?
Воды студеность руки жжет – Ей зубы показать приперло, И крысой мерзкою грызет Тоска-отчаяние горло.
И тело хочет поскорей Расстаться с глупою работой, Но дух твердит ему: – Не смей! Поможет солнце с позолотой,
Поможет ветер, принесет С небес удачу неземную, Поможет дождь, слезу сотрет, Допустишь если таковую. –
И что же? Лавровый венец Его упорства украшая, Она родилась, наконец, На свет, крупица золотая!..
Бывает, человек иной, Себя никчемушным считая, Не догадается порой, Что в нем – крупица золотая,
А сможет, как старатель тот, Сидеть, искать самозабвенно – Он в тайнике пустых пород Ее отыщет непременно.
Я ставлю на «зеро»
Влечет к себе магнитом Зеленое сукно. Азартом весь пропитан Сам воздух казино.
Удача метит фишки Движением руки. В рулетку и картишки Сразятся игроки.
Их нервы на пределе, Глаза воспалены, Одежды пропотели, Сердца надежд полны.
Дрожащею рукою Испытывают фарт: Авось секрет откроют Рулетки или карт?
Бежит рулетка чертова, Что голову сломя, Мелькает красно-черное, Пришел черед «нуля».
Своим зеленым оком Нуль шарику моргнул, И тот, ведомый роком, Тотчас к нему прильнул.
Все сразу приуныли, Удачу упустив, – Ведь ставки их уплыли, Надежды прихватив.
И лишь один шикует Победою своей, Смеется и ликует, Счастливый дуралей.
А ведь недавно грустный, Подавленный сидел И взором очень тусклым Перед собой глядел.
«Черт брал бы эти фишки, Который нес сюда, Ведь ждут жена, детишки, У них в деньгах нужда.
Ах, если б можно было Мне время вспять пустить! Но что уже уплыло, Назад не возвратить.
Все! Хватит! Перестану Заигрывать с судьбой. Последний раз поставлю И больше – ни ногой!
А проиграю – что же, За все держать ответ, Но коль Бог не поможет, То, значит, Бога нет! »
Оставшуюся фишку В худой руке зажал, Все на «зеро» поставил – И он не проиграл!
Как трудно нам бывает Сначала жизнь начать, Судьбу на «нуль» поставить И кон не проиграть.
Расчерчена на клетки В небесном казино Вся наша жизнь – рулетка. Я ставлю на «зеро»!
|